Лингвистика

Поскольку универсалии понимаются как свойства, присущие лю­бым языкам «всех времен и народов», то невозможно говорить о «синхронических универсалиях» — в той же мере, в какой избе­гаются оксюмороны вроде универсалии английского языка или жа-реный лед. Универсалии по определению панхроничны.

В лингвистике универсалий учет «фактора времени» возможен только на основе оппозиции, лежащей в иной плоскости — не синхрония — диахрония, а статика — динамика. Большинство универсалий, констатируя наличие определенных свойств и явлений в любом языке мира, представляют собой характеристики языков в статике. Однако это не все универсалии. Существенная часть в списке общих черт всех языков относится к языковой динамике, т. е. к закономерностям протекания различных про­цессов в языках — то ли на «макроуровне» истории языков, то ли на «микроуровне» становления речевой способности человека, то ли в ежедневной динамике речевой деятельности — в процессах производства и восприятия речи.

Закономерности филогенеза и онтогенеза, как известно, в главном совпадают и коррелируют с закономерностями речевой деятельности и статической организации языка (см. § 132 в ОЯ 1993). Вот пример такой корреляции в аспекте универсалий: 1) в истории языков пассивные (страдательные) формы и конструкции форми­руются позже активных (действительных) форм и конструкций; 2) такая же последовательность формирования активных и пассив­ных форм наблюдается в развитии речи ребенка (т. е. в онтогенезе речевой деятельности); 3) при афатических нарушениях речи ак­тивные конструкции дольше сохраняются, чем пассивные, и соот­ветственно раньше восстанавливаются при выздоровлении; 4) в любом языке имеются активные синтаксические конструкции (т. е. конструкции, в которых подлежащее и субъект действия совпадают), в то время как пассивные конструкции (подлежащее является не субъектом, а объектом действия) имеются далеко не во всех языках. Универсальные закономерности динамики языка затрагиваются, с одной стороны, в диахроническом языкознании, а с другой, — в психолингвистике и в исследованиях по детской речи (но именно затрагиваются, а не являются их темой). Однако в той мере, в какой теория речевой деятельности и диахроническое языкознание представляют собой теоретические дисциплины, — в той мере в них ставятся вопросы об общечеловеческих (универ­сальных) чертах изучаемых процессов. Что касается лингвистики универсалий, то пока общие закономерности языковой динамики или диахронии не включаются в списки универсалий: останавливает принципиально вероятностный характер таких закономерностей. Они слишком зависимы от стихии социально-культурной истории, нередко носят слишком широкий, сложный, неформальный характер, их трудно предсказать.

Е. Д. Поливанов писал, что случаев переходного смягчения согласных (разного вида палатализации) или спирантизации «можно набрать сколько угодно» — по числу языков. Однако интенсивность, регулярность, с какой происходят эти спон­танные звуковые процессы, изменчива: в одни эпохи — это «законы», почти не знающие исключений (как смена времен года), в другие — «тенденции» (как дожди в октябре), в третьих — «случайность» (как оттепель в январе). В сравнении с четкими статическими универсалиями все это слишком хаотично.

М. Сводеш указал универсальные константы в скорости изменения словаря: 200 самых важных и частых слов основного словарного фонда за 1000 лет в любом языке обновляются на 20 % (Новое в лингвистике. Вып. 1. 1960: 53—87). Однако никто не предскажет судьбу конкретного слова из этих 200 — сохранится оно в языке или нет.

Метафора и метонимия — универсальные семантические процессы. Но сегодня никто не определит, у каких именно слов через 100 лет появятся новые переносные значения.

В диахронии скорее всего не удастся сформулировать универсалии так же четко, как в списках статических универсалий. Тем не менее поиск универсальных закономерностей в истории языков продолжается. В § 186—187 в ОЯ 1993 были охарактеризованы три рода диахронических универсалий: во-первых, в «технике» диахро­нии, т. е. в самих принципах и механизмах языковых изменений; во-вторых, «точечные» изменения, известные любым языкам (вроде ассимиляций или аналогических выравниваний в историях морфо­логии); в-третьих, социолингвистические универсалии.