Лингвистика

Основы теории дискурса

Наука о языке и языковом общении принадлежит к кругу человековедческих дисциплин, содержание которых во многом определяется соотношением методологии, философии и целого комплекса наук, формирующих в конкрет­ный исторический момент основание научной картины мира. Особенно хоро­шо это видно на материале истории языкознания трех последних веков, в течение которых на лидирующие позиции выходили как минимум три пара­дигмы: генетическая (историческая, эволюционная), таксономическая (инвен­тарная или системно-структурная) и коммуникативно-функциональная [Су-сов 1997; Мурзин 1992; Кубрякова 1995; Harris, Taylor 1989; Joseph, Taylor 1990; Malmkjœr 1995; Itkonen 1991; Formigari, Cambarara 1995; Körner, Asher 1995; Dinneen 1995]. Причем переход от одной доминирующей парадигмы к другой не подразумевает ее буквальной замены или полного отрицания, а, скорее, выражается в изменении научных метафор, точек зрения на язык, новых при­оритетах, методах и перспективах, в «снятой» форме содержащих идеи и до­стижения предшественников. Соответственно пересматривается статус самой науки о языке в ряду других сфер знания, иначе определяются ее предмет, цели и основные исследовательские постулаты, возникают новые междисциплинар­ные связи, а порой и новые «пограничные» дисциплины с характерными двой­ными названиями.

Нелегко просто перечислить все те направления и теории, которые оказа­ли заметное влияние на изучение языкового общения: антропология, культурология и этнография, эстетика, семиотика и герменевтика, кибернетика, нейробиология и искусственный интеллект, различные направления психологии (бихевиоризм, социальная, когнитивная, гештальт-психология, психоанализ), социологии (структурная, когнитивная, символический интеракционизм, тео­рия социального действия, теория ролей), философии (прагматизм, феноме­нология, аналитическая философия, марксизм), математики (теория игр, тео­рия катастроф, теория систем), логики (деонтическая, интенсиональная, мо­дальная, логика размытых множеств) и т. д. [Сусов 1997; Verschueren e. а. 1995]. Этот ряд настолько же легко продолжить, насколько трудно исчерпать [ср.: Hofmann 1993; Holmes 1992; Steinberg 1993; Stenström 1994; Thomas 1995; Widdowson 1996; Yule 1996]. И сегодня справедливым оказывается замечание Ф. де Соссюра, вынесенное в эпиграф. Хотя, возможно, швейцарского учено­го удивил бы новый смысл, который мы в наши дни вкладываем в его слова.

Очевидно, что в современной науке взаимообусловленность отдельных отраслей знания, а также его междисциплинарный характер вышли на более высокий, качественно новый уровень, и это самым непосредственным обра­зом касается лингвистики.

Есть две сферы знания, которые для исследования языка и языковой ком­муникации традиционно считаются родственными. По причине того, что, с одной стороны, «язык есть факт социальный», а с другой стороны, «в сущно­сти, в языке все психично, включая его и материальные и механические прояв­ления» [Соссюр 1977: 44—45], а также «в связи с тем, что в языке действуют и психические, и общественные факторы, мы должны считать вспомогательны­ми для языкознания науками главным образом психологию, а затем социо­логию как науку об общении людей в обществе, науку об общественной жиз­ни» [Бодуэн де Куртенэ 1963, I: 217], ибо сама «психофизиологическая речевая организация индивида вместе с обусловленной ею речевой деятельностью яв­ляется социальным продуктом» [Щерба 1974: 25]. Вместе с тем, «речевая дея­тельность человека есть явление многообразное, и это многообразие... опре­деляется всем сложным разнообразием факторов, функцией которых является человеческая речь. Вне учета этих факторов и изучения функционально соот­ветствующих им речевых многообразий невозможно ни изучение языка как непосредственно данного живому восприятию явления, ни уяснение его гене­зиса, его "истории". ...Очевидно, что те факторы, о которых мы говорили выше, будут либо факторы психологического, либо факторы социального порядка» [Якубинский 1986: 17].

Так в языкознании формируется важнейшее исследовательское кредо: «первым, кардинальным требованием объективного исследования должно быть признано убеждение в безусловной психичности (психологичности) и социальности (социологичности) человеческой речи» [Бодуэн де Куртенэ

1963, II: 17].

На рубеже веков и тысячелетий, в условиях революционного развития но­вых информационных технологий мир становится свидетелем пересмотра ус­тоев организации одного из древнейших социальных институтов — языка и, как следствие, науки о языке. Примечательно, с одной стороны, многообра­зие подходов к лингвистике и ее оценке: например, говорят об альтернатив­ной, об аксиоматической лингвистике и даже антилингвистике [Mulder 1989; Gethin 1990; Wardhaugh 1993; Davis 1995]. С другой стороны, заметно стрем­ление подвести итоги, обобщить опыт лингвистических исследований [ср.: Мурзин 1992; Сусов 1997; Newmeyer 1988a; 1988b; Wardhaugh 1993; Jenner 1993; Dinneen 1995; Robins 1989; Beaugrande 1991; O'Grady, Dobrovolsky 1993; Akmajian 1995 и др.].

Теоретическая и практическая лингвистика, как и многие другие соци­альные науки, подошла к моменту переоценки ценностей, переосмысления накопившихся достижений и неудач, методологических оснований, исследо­вательских практик и т. д. Об этом свидетельствуют публикации с довольно характерными заголовками, начинающимися со слов Defining или, что еще показательнее, Redefining, Re-reading, Rethinking и т. д. [Davis, Taylor 1990; Wolf 1992; Thibault 1996; Hipkiss 1995; Bavelas, Chovil 1997]. Состоялись дискуссии об итогах и перспективах лингвистики на рубеже веков [см.: Арутюнова 1995; Кибрик А. E. 1995; Леонтьев 1995; Ньюмейер 1995; Касевич 1997 и др.].